Татьяна Орлова: Дифференциация форм судебного разбирательства в уголовном процессе Российского государства. Монография

Так, по мнению И. В. Михайловского, институт судебных приказов не мог достичь ни одной из поставленных перед ним задач. В частности при наличии процессуальной формы заочного производства, избавлявшей обвиняемого от стеснений и издержек, связанных с явкой в суд, введение судебных приказов теряло всякий смысл. При этом заочное производство содержало в себе явное преимущество – судебное разбирательство дела, соответствовало основным принципам уголовного процесса. Что же касается его ускорения, то, как, справедливо отмечалось, «судебные приказы лишь тогда смогли бы способствовать быстроте репрессии, если бы ни один из обвиняемых не требовал судебного разбирательства дела» [71].

Так или иначе, но за два года до начала первой мировой войны не удалось в полной мере оценить эффективность судебных приказов, этих «приговоров на авось» [72], как их называл И. В. Михайловский.

Судья самостоятельно определял наличие оснований для применения порядка судебного приказа. Для этого была необходима «явная бесспорность нарушения». Судебный приказ после его постановления вступал в законную силу немедленно и должен был приводиться в исполнение. Кроме того, назначенное им наказание, не ограничивалось законом.

Производство в порядке судебного приказа известное и УПК РСФСР 1922 года, неоднократно подвергалось изменениям в 1924, 1926, 1933 годах.

Так, 15 апреля 1924 года НКЮ РСФСР издал циркуляр, согласно которому лицо осужденное судебным приказом, и требующее в отношении себя полноценное судебное разбирательство, должно было внести судебный залог в размере присужденного штрафа или в виде определенного эквивалента принудительных работ.

Следующая попытка усовершенствования данной процессуальной формы была предпринята на второй сессии ВЦИК XI созыва, после принятия Постановления от 16 октября 1924 года «О дополнениях и изменениях Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» [73], лишавшее осужденных права требовать рассмотрения дела в общем порядке, они получили лишь право обжаловать приказ в кассационном порядке.

В итоге процессуальная форма производства в порядке судебного приказа с принятием в 1938 году Закона «О судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик» утратила юридическую силу.

Производство в дежурных камерах народного суда.Порядок производства в дежурных камерах был закреплен в ст. 360–365 УПК РСФСР 1923 года. Дела в дежурных камерах рассматривались народным судьей и двумя народными заседателями. Четкого перечня уголовных дел, по которым осуществлялось или могло осуществляться производство в данной форме, не существовало. Условием производства в дежурной камере было задержание обвиняемого, дело которого, по мнению органов, произведших задержание, не требует особого расследования или по которому он признал себя виновным. Если при рассмотрении дела в дежурной камере подсудимый указывал в опровержение предъявленного ему обвинения на доказательства, которые не представлялось возможным рассмотреть в том же судебном заседании, слушание дела прерывалось, и дело передавалось для рассмотрения в общем порядке.

Анализ ст. 361–363 УПК РСФСР 1923 года позволяет приблизительно определить круг дел, разрешавшихся в дежурных камерах.

Во-первых, это были преступления средней тяжести, во-вторых, преступления, за которые могло последовать наказание в виде лишения свободы, поскольку по иным делам задержание не допускалось, а именно задержание обвиняемого было одним из условий производства в дежурной камере.

B-третьих, по справедливому замечанию П. И. Люблинского, в дежурных камерах не разбирались дела частного обвинения, поскольку, с одной стороны, частные лица не имели права осуществлять задержание, а с другой – отсутствовал «особый интерес в ускоренном разбирательстве дел частного обвинения для публичной власти….» [74].

Рассматривались дела в дежурных камерах народного суда по правилам, установленным для производства в народном суде (ст. 365 УПК РСФСР). Однако на практике из-за отсутствия обвинительного заключения терялся смысл обсуждения вопроса о последствиях неявки свидетелей, особый порядок направления дел на дополнительное расследование.

Вместе с тем, по справедливому замечанию Т. А. Трубниковой, «отказ от рассмотренных выше упрощенных производств был обусловлен не наличием у них каких-либо недостатков, присущих данным производствам, не противоречием их сути принципам уголовного процесса, но лишь с недостатками их законодательного урегулирования неполного, снабженного многочисленными изъятиями прав обвиняемого, процессуальных принципов, извращающих саму их сущность [75].