Небольшой, но до краев полный ручеек пересекал дорогу, тек вдоль поросшей тополями равнины, спускался по ерику на другую равнину и там впадал в окаймленное лугами озеро. В невысокой осиново-березовой рощице мы нашли хорошее место. Молнии раскалывали небо над головой. Дождь лил как из ведра. Град барабанил по брезенту с оглушительным грохотом. Из черного фундамента бури высунулась зазубренная вилка, и, потыкав в купу деревьев неподалеку, наполнила воздух озоном.
- Время засечь успел? - спросил я.
- Мы в самом безопасном месте.
- Может, попытать счастья на Дивном, когда немного утихнет? Минни тут сетью десятифунтовиков брала.
- А чего ждать? Плащи у нас есть.
- Плохое место при молнии, - предостерег Чарли. - Большая гроза!
- Ладно, обождем немного, - уступил Слим.
Чтобы не терять времени, мы решили пока что ознакомиться с обликом этой малоизвестной местности по топографической карте и аэрофотоснимкам, сделанным с шестикилометровой высоты. На обширном пространстве оледенение выдолбило углубления для сотен больших и малых озер, раскиданных по плоскогорьям Нечако и Фрейзера. Цепь озерков шла вдоль южного склона Тополиной горы.
- В них во всех должна быть форель, - сказал Слим. - Мы пошли на озеро. Чарли, пойдешь?
- Нет. Пока в палатке побуду. Минни говорит - плот на той стороне, у луга.
Гроза поутихла, и мы отправились в путь. Лошадиную тропу затопили бобры, и мы пошли по кромке леса. Километрах в трех под склонами, поросшими тополями, березами и редкими соснами, лежало озеро. Тишину нарушала только выпрыгивающая из воды форель. Мы приготовили поплавочные удочки с тяжелыми поводками.
Плот Минни оказался типичным индейским плотом - продолговатым, узким, легким в управлении. Я подвел его к месту, откуда уже можно было добраться до выныривающих рыб, - над отмелью, где форель пряталась в камышах. Не успел Слим закинуть леску, как из прозрачной воды выскочила огромная радужная форель, схватила муху с первого удара, сделала четыре быстрых прыжка и ушла под водой на простор.
- Она утащила мою наживку! - пожаловался Слим. Увидев, как забурлила вода от поднимающейся форели, я хлестнул удочкой, и муха повисла над водой в самое время. Рыба подскочила, прошлась на хвосте по воде, отряхнулась, снова подпрыгнула и бросилась в глубину позади плота. Я чуть не остался без пальца. Форель замедлила ход, утащив только половину запаса лески. Слим греб следом за рыбой, а я потихоньку подводил ее к краю плота, где Слим поймал ее сеткой.
- Фунтов девять-десять, - объявил он перед тем, как снять рыбу с крючка. - Здоровая и жирная.
Мы вернулись на отмель, но ветерок повернул на сто восемьдесят градусов, и прыгунов больше не было. Слим закидывал удочку снова и снова. Я наладил катушку с донной удочкой и протянул ему. Он забросил больше двадцати метров лески, дал ей погрузиться и стал медленно сматывать. Я удерживал плот неподвижным у края обрыва.
Наживка была уже почти у плота, когда вдруг ее схватила рыба. Сняв форель с крючка, мы прикинули, что в ней должно быть фунтов одиннадцать-дьснадцать. Как и первая, это была крепкая и сильная рыба.
Крупную форель мы со Слимом обычно берем сачком. Это лучше для рыбы, которую не приходится вконец изматывать, прежде чем снять с крючка. Даже действуя с предельной осторожностью, иной раз мы вынуждены помогать рыбе прийти в себя, пока она наберет кислорода и восстановит силы, чтобы уплыть. Если у нее нет кровотечения или ушиба внутренних органов, она все равно выживет. От потери крови рыба гибнет. Рыболовы на живца, особенно специалисты по кетовой икре, часто обнаруживают, что крючок вонзился в верхнюю часть желудка. Именно в этом случае рыба теряет много крови.
Ветер, который за всю грозу был не больше пяти узлов, опять повернул на сто восемьдесят градусов, и рыба снова начала искать корм на поверхности. Но черные полосы дождя молотили воду, молния била в вершину горы и целилась вилкой в гнездо скопы. На озере было небезопасно. Мы пристали к берегу и разожгли костер.
Сэк появился из-за сосен и присоединился к нам, отряхнувшись и окутав нас скунсовой атмосферой. На прошлой неделе, обследуя пенек, он напоролся на скунса, который тут же «надушил» его. Я окунул пса в томатный сок, выкупал его с мылом, а потом опрыскал дезодорантом, но в мокром виде он по-прежнему распространял запах скунса, висевший над ним, как облако.
- Фу, как от тебя несет, - сказал я Сэку. Тот серьезно оглядел себя и поднял на меня взгляд, говоривший: «Что поделаешь, я и сам себя едва выношу».
Читать дальше