Александр Шувалов: Дело на пол-Европы

– Вы уже сделали заказ? – с надеждой на отрицательный ответ спросил он. И я не стал его разочаровывать.

– Ожидал вас.

– Прекрасно, – радостно улыбнулся Георге и тут же уткнулся в меню.

Подошел официант, и мой новый знакомый с энтузиазмом принялся диктовать тому заказ: три вида холодных закусок, горячие закуски в том же количестве, суп, конечно же, полезные для здоровья морепродукты, стейк из мраморной говядины, фуа-гра. Белое вино, красное вино. Десерт, сыры, фрукты и, наконец, кофе. С маленькой рюмкой коньяка, ровесника октябрьской революции, судя по цене.

– Как поживает наш общий друг? – он принялся развлекать меня светской беседой в ожидании заказа.

– Прекрасно, – я достал из кармана пиджака приятно шуршащий конверт. – Просил передать открытки с видами Вены вам в коллекцию.

– Мерси, – он раскрыл конверт, заглянул внутрь и, видимо, остался доволен количеством и номиналом содержимого. Уложил презент во внутренний карман.

– У него к вам небольшая просьба, – начал я.

– Т-с-с, – Георге приложил палец к губам. – Все деловые разговоры после обеда.

Два подошедших официанта принялись перегружать содержимое подносов на стол. Вскоре на нем не осталось ни намека на свободное место. Возникло подозрение, что очень скоро сюда поесть на халяву подойдут друзья и родственники господина Петраке.

– Bon Appetit. – Мой новый друг аккуратно разложил на коленях салфетку и взялся за дело. Да с таким энтузиазмом, что впору можно было предположить, что в ожидании нашей совместной трапезы он как минимум неделю постился.

– Уф, – Георге распустил ремень на брюках и откинулся на спинку стула. Окинул слегка осоловелым взглядом опустевший стол. – Стоп, а где же кофе?

Дождался официанта и заказал еще пару пирожных.

– Итак, – сделал последний глоток и отставил чашку в сторону. – Слушаю вас, друг мой.

– Вот, – я выложил на стол фото позднего Кравца, когда тот уже заделался Карбаиновым. – Наш общий друг просил узнать, на какую фамилию был выписан паспорт вашей страны этому господину.

– Ммм, – его лицо вдруг сделалось по-государственному озабоченным. – Это не так просто.

– А я слышал, что для вас не существует трудностей.

– И тем не менее, – Георге сделал паузу. – Три тысячи евро.

– Двести пятьдесят, – отозвался я.

– Это неприемлемо, – он сделал вид, что прямо сейчас встанет и гордо удалится. И даже начал подниматься со стула. Очень, очень медленно. Ожидая, очевидно, что я одумаюсь и тут же пойду на попятную. Не дождался. – Две тысячи пятьсот из уважения к нашему общему другу.

– Триста по той же причине.

– Вы не понимаете, – господин Петраке перестал изображать оскорбленную невинность. Уселся поудобнее, подозвал официанта (тот подскочил прыжками) и заказал еще кофе. С коньяком, естественно. Нам обоим. – Все очень непросто. У нас идет серьезная борьба с коррупцией.

Как, и у них тоже?

– Триста пятьдесят с поправкой на борьбу за чистоту рядов.

– Две тысячи двести пятьдесят и дальнейший торг неуместен.

Сошлись на четырехстах пятидесяти евро с оплатой по результату.

– Завтра в это же время, – сообщил повеселевший Георге. – Сильно подозреваю, что и такой суммы он не ожидал.

– Здесь же?

– Не стоит встречаться в одном и том же месте дважды, – мягко возразил он. – Тут неподалеку есть еще одно заведение…

Где кухня, сильно подозреваю, еще изысканнее, а цены выше. Хотя, куда уже.

Нет ничего лучше легкой прогулки после сытного обеда. Я и прошелся слегка. Час, не больше. Зашел, наконец, в уже другой парк и присел на лавочку в тени.

– Ну?

– Порядок, – Чернов устроился рядом. – Хвоста не наблюдалось.

– Отлично.

– Сторговались?

– Угу.

– А, может, стоило сразу согласиться?

– Э, нет, – я покачал головой. – С такими иначе нельзя.

Ну, и в каком, интересно, направлении ты дал деру, друг сердечный: Кравец, Карбаинов, а теперь уже и гражданин Евросоюза Василе Кришан? Скрылся, понимаешь, из столицы России, как в омут нырнул. И следов не оставил. Хотя, насчет следов ты это, Василе, в смысле, Вася-Василек, сильно погорячился. Следы остаются всегда. И главный из них – это ты со своим характером и милыми привычками.

Итак, начнем, помолясь. С чего? Да с того, что наш беглец – изрядный кобель. Где-то когда-то вычитал, что кобеляж – последняя отдушина неудачника. Категорически с этим не согласен. Потому как в этом случае к жалким лузерам можно смело отнести добрую половину отечественного «Форбса», а также всю или почти всю творческую и прочую, извините за выражение, элиту.